«Вода, мука и молитва», — говорили о рецепте блокадного хлеба ленинградцы. От безысходности в него добавляли целлюлозу, березовые почки, сосновую кору, жмых, отруби, мучную пыль. 125-граммовый сморщенный прямоугольник коричнево-черного цвета… «Запах и вкус того хлеба навсегда останется для нас символом жизни», — вспоминает Олег Иванович Асинский — человек удивительной судьбы.
У него два отца и четыре матери, а первые годы жизни он носил имя Олега Фомича Волкова.
…С Олегом Ивановичем мы встретились на его приусадебном участке в Краево Витебского района, где на 36 сотках растет такое, что диву даешься. Краснокнижная черемша соседствует здесь с актинидией, которую еще называют восточноазиатским киви, чуть поодаль проклевываются надежно укрытые от солнца ростки женьшеня, а в просторных теплицах растет около 60 сортов винограда! Хозяин признается: понимание, что земля выкормит, даст силы, появилось у него давно, после страшного блокадного детства в Ленинграде. —
Город был полностью окружен 8 сентября 1941 года. Мне тогда было чуть больше двух лет и, конечно, я немногое помню, — рассказал Олег Асинский. — Уже будучи взрослым, от бывших соседей, которых удалось найти, узнал, что случилось с моей семьей. Отец Фома Семенович Волков умер первым, в январе 1942 года. В апреле мама Мария Николаевна получила документы на эвакуацию: появилась возможность уехать с тремя детьми по «дороге жизни» через Ладожское озеро. Но она отказалась. Верила в скорую победу над врагом, думала, что осталось продержаться совсем чуть-чуть, да и норму хлеба тогда увеличили. А спустя несколько месяцев ее не стало, от истощения умер и старший брат Федя. Они были похоронены в братских могилах на Пискарёвском кладбище.
Осиротевших Нину и Олега Волковых эвакуировали в Ярославскую область. Мальчик попал в детский дом «Малютка», где вместе с ним находились еще 56 ребят. Выжило чуть больше половины: остальных не пощадила дистрофия.
— Знаете, какое у меня самое яркое воспоминание с того времени? Как мы с ребятами в окно столовой хотели подсмотреть, что такое необычное для нас привезли в коробке. Я, как самый маленький, стою на плечах у товарища и кричу всем: «Какие большие подарки для нас!» Там на столе было разложено 25 кучек рафинада… По полтора кусочка каждому, — улыбается Олег Асинский, а в глазах стоят слезы. Ему до сих пор больно и страшно вспоминать пережитое.
— В детдоме у меня появилась вторая мама, вот только ни имени, ни фамилии ее я не знаю, да и черты лица уже стерлись из памяти, — продолжает он свой рассказ. — Нас, несчастных блокадных сирот, подкармливали местные жительницы. Приходили на закате, а мы уже сидим на заборе, как воробышки на жердочках. Завидим их и кричим: «Мама! Мама!» Они подойдут, возьмут на руки, дадут хлебную корочку. Грызем ее, как можем, а они плачут.
В этом детском доме мальчика отыскала родная сестра матери Валентина Павлович (в девичестве Асинская), чуть ранее она забрала и его сестру Нину.
— Приехала она с гостинцем: накрошила в стакан с водой печенья и дала мне. Я вмиг все проглотил, так мне было вкусно. Она потянулась, чтобы дать добавки. Но тут вмешалась директор детского дома, отругала тетю, ведь для детей-дистрофиков переедание могло закончиться смертью, — вспоминает Олег Иванович. Так он обрел третью маму, которая увезла его в Яренск Архангельской области.
Там на семейном совете было решено, что Нина останется в семье Валентины Павлович, а Олега забрал себе родной брат матери Иван Асинский и его жена Вера. Бездетная пара, которая потеряла единственную дочь и не могла больше иметь детей из-за подорванного на лесозаготовках здоровья, усыновила мальчика. С тех пор он Олег Иванович Асинский.
14:26
— Тема моего усыновления вслух никогда не обсуждалась, а чтобы чрезмерно словоохотливые знакомые не наговорили лишнего, отец с матерью в 1946 году переехали в Чашники, где я и окончил школу. Когда была пора получать паспорт, отец молча положил передо мной на стол два документа: метрику о рождении Олега Фомича Волкова и свидетельство об усыновлении Олега Ивановича Асинского. В паспортном столе меня уговаривали вернуть свое прежнее имя, но я не мог обидеть родителей, которые в меня всю душу вложили, — признался Олег Иванович. — Позже, получив документ, также молча положил его перед отцом. Он, человек немногословный и строгий, ничем не выдал своих чувств, но я то знал, как важно для него было, что я принял именно такое решение.
В воспоминаниях Олега Асинского много удивительных событий и даже мистических совпадений. К примеру, два раза он пытался поступить в Лениградский политехнический институт, и каждый раз с экзаменов его забирали в больницу: обострялась язва, которую заработал во время голодной блокады. Как будто уже тогда кто-то подсказывал ему, что его судьба на Витебщине. Здесь он, после учебы в Витебском пединституте, работал педагогом, затем методистом в центре повышения квалификации, окончил музыкальное училище, учил многих известных хормейстеров, затем увлекся фотоискусством, трудился в Художественных мастерских. Всегда все делал от души и с душой. И сейчас не может пройти мимо несправедливости и чужого горя.
— Недавно с женой Валентиной Михайловной спасли от смерти щенка. Люди выкинули несчастного возле железнодорожной станции из машины на полном ходу. А на улице зима, мороз. Ну как было пройти мимо? Отогрели, вылечили, теперь радует нас своим веселым нравом. И в огороде с нами, и в доме змейкой вьется у ног, — рассказывает Олег Асинский. — Знаете, без милосердия, доброты мир бы уже давно с ног на голову перевернулся. И чем тяжелее времена, тем это явственнее ощущается. Вот на войне сколько люди горя пережили, но умудрялись последним с нуждающимися делиться. Благодаря этому и выстояли, выжили.
© Авторское право «Витьбичи». Гиперссылка на источник обязательна.
