В 1941-м полицай, а в 1944-м… призван в ряды Красной армии. Награжден медалями. Шокирующие архивные факты

25 июня 1962 года управлением Комитета государственной безопасности при Совете Министров БССР по Витебской области было возбуждено уголовное дело по признакам статьи 61 Уголовного кодекса БССР против бывшего полицейского, активного пособника немецких оккупантов в годы войны Аршака Габарашвили.

Название этой статьи — «Измена родине». Относится она к части I УК — «Особо опасные государственные преступления». 

В процессе расследования были получены доказательства, что вместе с Габарашвили совершали преступления его сослуживцы по полиции (то есть те, кого в народе до сих пор презрительно называют полицаями): Бронислав Кветинский, Леонид Мамчур и Герасим Доста. Этот полицейско-фашистский квартет и сел одной компанией на скамью подсудимых.

Причем Доста уже был осужден в апреле 1946 года военным трибуналом Кишиневского гарнизона на 20 лет лишения свободы — за службу у оккупантов. Однако спустя неполных 10 лет освобожден из заключения по Указу Президиума Верховного Совета СССР от 17 сентября 1955 года.

Учитывая вновь выявленные обстоятельства, Военная коллегия Верховного суда СССР приговор в отношении Досты отменила, а его уголовное дело, подлежащее дальнейшему расследованию, объединило с делом всей вышеуказанной компании.

Следствием установлено, что Мамчур, Доста и Габарашвили, являясь военнослужащими Красной армии, в начале Великой Отечественной войны попали к немцам в плен и перешли на сторону врага.

Мамчур стал предателем Родины летом 1941 года: изъявив желание работать на немцев, был освобожден из лагеря для военнопленных и назначен бургомистром Лукомльской волостной управы Чашникского района Витебской области. Спасаясь от справедливого возмездия со стороны партизан, бежал в Лепель, где с конца 1941-го до осени 1942-го служил рядовым полицейским. После чего перешел в немецкую автотранспортную часть «Штрало», где был шофером в Лепеле, Орше и Полоцке вплоть до изгнания оккупантов с белорусской земли.

Доста и Габарашвили, находясь в лагере для военнопленных, также изъявили желание работать на немцев: первый — осенью 1941-го, второй — в начале 1942 года добровольно пошли служить в лепельскую полицию. Были рядовыми, затем унтер-офицерами, а в 1944-м Досту назначили начальником группы полицейских. Бежали вместе с отступавшими немцами в Германию, где работали на железной дороге до прихода советских войск. При репатриации Габарашвили удалось скрыть факты своих злодеяний.

И наконец Кветинский Бронислав Иванович, с 1940 года — кандидат в члены ВКП(б), между прочим. Накануне гитлеровского нашествия был рабочим спичечной фабрики в Борисове. Во время оккупации проживал у матери на хуторе Березовый Остров Лепельского района, откуда родом. Затем, когда немцы сожгли его дом, перебрался к сестре в Лепель.

Показания свидетелей из числа мирных граждан, уцелевших во время фашистского террора, самих подозреваемых в измене Родине, которые рассказывали следствию и суду друг о друге, признания изменников под гнетом неопровержимых улик — все это позволило представить суду достаточно полную картину злодеяний, чтобы вынести приговор.

Эти четверо не только стояли в оцеплении, пока другие нацисты творили страшное, но и сами активно расстреливали и истязали — даже тогда, когда в этом не было ни логики, ни формальной надобности.

С непосредственным участием Досты в Ушачском районе 10 октября 1942 года в деревне Жары было расстреляно 63 мирных жителя, в том числе 27 женщин и 7 детей, сожжено 47 домов, разграблено имущество сельчан.

25 ноября 1942-го полицаи под руководством Досты вместе с немецкими карателями в деревне Белое расстреляли 26 местных жителей, включая 11 женщин и 6 детей, сожгли 5 домов. Доста лично расстреливал людей, избивал их при допросах, выпытывая о связях с партизанами, сжег один дом. Этих несчастных людей перед смертью каратели согнали в один из домов, пытали, а потом убивали. Дом сожгли вместе с трупами.

В 1942–1944 годах Доста шесть раз конвоировал советских граждан на расстрел, который производился на окраине Лепеля. Участвовал в боевых операциях против партизан, арестовывал и конвоировал советских граждан, добывал сведения о партизанских отрядах и тех, кто имел с ними связь, чтобы передать эту информацию СД (так называемая служба безопасности).

В Жарах и Белом усердствовал и Габарашивили, который также лично расстреливал и истязал советских людей. В разное время в 1942–1943 годах Габарашвили пять раз вместе с другими карателями вывозил на расстрел группы мирных жителей, убивал их лично, а также истязал советских патриотов в немецкой тюрьме в Лепеле.

В Жарах оставил следы своих сапог и Кветинский, а в Белом он принимал непосредственное участие в пытках и расстрелах. В феврале 1942-го участвовал в массовой расправе карателей над еврейским населением Лепеля.

И Кветинский, и Габарашвили были в числе тех полицаев, кто участвовал в выездах на боевые операции против партизан.

По локоть в крови и руки бывшего бургомистра волостной управы. Например, летом 1942 года в Ушачах Мамчур лично расстрелял жительниц деревни Вороничи Латышеву и Ошарину, заподозренных им в связях с партизанами.

Летом 1942-го Доста и Габарашвили с отрядом других полицейских выезжали на засаду против партизан в Лепельском районе. Были арестованы три местных жителя. При допросе их пытали; одного из них Габарашвили избивал плетью.

Зимой 1942–1943 годов каратели вывезли из лепельской тюрьмы за город в район так называемых песков и расстреляли 5 советских граждан, подозреваемых в связях с партизанами. По одному человеку убили лично Доста и Габарашвили. В другой раз «на песках» были убиты 6 человек, в том числе женщина с ребенком, — при непосредственном участии Габарашвили.

Осенью 1942 года Доста, Габарашвили и Кветинский, прочие полицаи и немцы из лепельского подразделения СД арестовали 12 советских граждан, в том числе отца партизана Азарёнка из деревни Веребки, людей по фамилии Веребчуки, вывезли их на окраину Лепеля, за ветлечебницу, и всех расстреляли. В этот раз Доста подводил арестованных к яме, а Кветинский и Габарашвили возле этой самой вырытой ямы непосредственно нажимали на курок своих винтовок. В материалах следствия указано, что «расстреливали лично».

Тогда же, осенью 1942-го, Доста, Габарашвили и Кветинский увезли из СД «на пески» группу из 12 советских граждан, включая военнопленного врача Давида Вардасанидзе. Все они были расстреляны.

28 февраля 1942 года немцы и полицаи в районе деревни Черноручье уничтожили более 800 советских граждан еврейской национальности из Лепеля и Лепельского района. Доста был старшим группы полицейских, Кветинский стоял в оцеплении.

Габарашвили, кстати, имел привычку снимать верхнюю одежду с того человека, которого через минуту собирался убить.

И еще о многом говорящий эпизод. Летом 1942-го полицаи, включая Досту и Мамчура, грабили деревни Лепельского района. В одном из населенных пунктов они заметили незнакомого мужчину, который убегал в сторону леса. Мамчур догнал его верхом на лошади, достал маузер и застрелил.

Награды изъять, приговор оставить в силе

На протяжении всей Великой Отечественной войны, с первых ее дней и до последних, солдаты, офицеры и генералы Красной армии, партизаны и подпольщики проявляли беспримерный массовый героизм. Были, к сожалению, и те, кто в силу разных причин оказывался в немецком плену. Тот же Доста, например, перед началом войны был курсантом минометного училища, которое находилось рядом с Лепелем. С его слов, вскоре после вторжения фашистов личный состав училища пытался мелкими группами пробиться из окружения на восток. В районе Бочейково Доста попал в плен и до сентября 1941-го (то есть до момента своего предательства) находился в лепельском лагере для военнопленных. Прочитав автобиографическую повесть Константина Воробьёва «Это мы, Господи!», можно понять, что ад — детские забавы по сравнению с немецким пленом для советского бойца.

Но далее — вопрос мужества и нравственного выбора. Выбери ад и даже смерть! Но только не предательство… На допросе Досту спросили, почему добровольно пошел служить врагу. Он ответил: «Поверил в непобедимость немецко-фашистских войск». А с такой «верой» у человека один путь: быть винтиком нацистской махины, или просто предателем, убийцей и патологическим садистом. И назад уже дороги нет.

«Я тоже избил одного мужчину… В этот раз я расстрелял одного мужчину, остальных расстреляли немцы… Арестованных в первой половине дома допрашивали и избивали, а затем выводили во вторую половину дома и там расстреливали. Я лично ударил рукой арестованного 2 раза, а затем вывел этого человека во вторую половину дома и там расстрелял», — говорил на суде Доста.

Все четверо пытались убедить суд, что они не столько преступники, сколько жертвы обстоятельств. Мол, убивал, но только чуть-чуть, и то по приказу немцев и своего полицейского начальства; не мог ведь не избивать и не убивать, иначе заподозрили бы… в нелояльности, ненадежности и тому подобное… И на лошади с маузером скакал за убегающим человеком типа совсем не для того, чтобы по-холуйски выслужиться перед германскими хозяевами…

Военный трибунал Белорусского военного округа 23 марта 1963 года приговорил Герасима Досту, Аршака Габарашвили, Бронислава Кветинского и Леонида Мамчура к лишению свободы в исправительно-трудовой колонии строгого режима: Досту и Габарашвили — сроком на 15 лет, Мамчура и Кветинского — на 10 лет.

Они писали кассационные жалобы в Военную коллегию Верховного суда СССР с просьбой смягчить приговор. Слишком сурово, оказывается, с ними обошлись. А между тем даже петля на шее фашистского убийцы была бы слишком мягким наказанием за то зло, которое он принес людям.

Приговор был оставлен в силе. Медали Кветинского и удостоверения к ним подлежали изъятию.